Курс доллара ушел за горизонт — чиновники напоминают про доверие
«3,57 [рубля за доллар] в момент, официальный курс Национального банка. <...> То есть это уже далеко за пределами курса, из расчета которого построен проект бюджета. Много официальных заявлений из серии “ну, вообще-то, доллар нам не так важен, вы зря на это все смотрите, мы таргетируем корзину, в корзине ничего не происходит”. <...>
Удивительная вещь, что так мало людей говорят о настоящей причине, почему это все произошло. Отдуваться пришлось [Роману] Головченко. <...> Насколько важной стала проблема, что это пришлось комментировать премьер-министру страны по первому каналу официального телевидения. <...>
По-моему, говорит [Роман Головченко], мы за годы своей политики экономической, которую мы проводим, вселили в людей уверенность, в первую очередь в беларусском рубле. <...> Я бы сказал, наоборот, надо постараться за все годы этой экономической политики найти период, в течение которого действительно уверенность в беларусском рубле была. И, я бы сказал, какой это период был — до первой девальвации.
И, наконец, [Головченко] говорит: “Это связано с многими факторами — и внутренними, и внешними. <...> Выборы в США <...>, сделать Америку великой”. Вот это повлияло. Ну, не “сделать Америку великой” повлияло на курс. Нет. Повлияла на курс, конечно же, история с заранее объявленными торговыми войнами».
Как рубль автоматически немного сдевальвировался
«“С учетом того, что наш валютный курс плавающий, — говорит Головченко, — у нас рыночное ценообразование, поэтому беларусский рубль автоматически сдевальвировался немного к доллару США”. Мне нравится здесь и “автоматически”, и “немного к доллару США”. “Но я подчеркну, что все время до этого беларусский рубль укреплялся к американской валюте". Что не сказано? Про российский рубль ничего не сказано.
Единственное, говорит: “Для нас самое главное сейчас все-таки — российский рубль и китайский юань”. И так далее. Всем понятно, что беларусский рубль при всех разговорах о доверии к нему, практически целиком привязан к колебаниям российского. <...> И можно сколько угодно рассказывать о том, как вы добились этого самого доверия. Хотя мы на самом деле понимаем, что никакого самостоятельного беларусского рубля сейчас нет».
Про непростые процессы, которые под контролем
«А теперь, собственно говоря, что же случилось с российским рублем? Самое интересное, что ведь и [Владимир] Путин даже высказался. Его, что называется, вынудили высказаться. Как раз, когда был саммит ОДКБ в Астане. У российского президента спросили, что же там происходит? Как пишет Колесников, любимый его жизнеописатель, российский президент был аккуратен. Он, почему-то, начал отвечать за инфляцию, а не за курс. Вот “все, что называется Центральным банком в области инфляции, это все реально, там нет ничего придуманного”, легко проверяется. То есть вот эти 8,5%, которые они называют, это так и есть.
Далее, внимание, цитата Путина: “Некоторые специалисты считают, что при инфляции 8,5% иметь ключевую ставку 21% — слишком много”. Действительно, в реальном выражении она гигантская. “Это завышенная ставка. Но если вы говорите о том, что цены подрастают, значит, все-таки нам необходимо подумать, завышена эта ставка или нет”. Это очень ценное признание. <...> О чем говорит? Это, по сути дела, означает, что главный инструмент борьбы с инфляцией не работает в виде этой самой борьбы с инфляцией.
А вот, что касательно курса рубля, это связано не только с инфляционными процессами. Для паники точно никаких оснований нет. Все под контролем. Да и в соседних странах процессы непростые, но они под контролем. Вот, как говорит Колесников. Ничего другого он сейчас сказать не мог. В соседних странах — это каких? То есть нигде больше. Только в одной, еще одной соседней стране случились “процессы непростые, но они под контролем”».
Оговорка превратила 25 лет в пять — никто не заметил
«Очевидный совершенно ляп. В том же самом эфире Головченко сказал, как его цитирует БелТА: “По сравнению с 2020 годом наш экспорт увеличился практически в 5 раз, даже больше — в 5,5 раза, с 7 с хвостиком миллиардов долларов до 40 миллиардов”. Он, конечно же, ошибся — это 2000 год. Семь миллиардов с хвостиком — это экспорт 2000 года.
Самое смешное, что это очень легко проверяется. Просто оговорка. Никто из журналистов не осмелился его поправить. Они дают это в текст. И в тексте даже говорят: “С начала нынешней пятилетки экспорт…”
Это все, конечно, правда насчет роста за 20 лет. А там же ведь история какая? Что весь основной рост экспорта пришелся до 2008 года. До, собственно, мирового экономического кризиса. А где экспорт был максимальным? Это тоже несложно догадаться — 2012 год. И это не только растворители и разбавители».
